Ныне очередная круглая дата в истории российского государства. 1150 лет назад, в 862 году, по свидетельству летописи “Повесть временных лет”, были призваны на княжение на Руси “варяги”, иноземцы. Уже многие не десятилетия, а столетия не остывает интерес российских, и не только российских, людей к этой исторической загвоздке.
В моем журналистском архиве оказались материалы, относящиеся к неувядаемой теме. Возможно, они представят интерес для наших читателей.
А.Щербаков.
ИСТОРИЯ-НЕИСТОРИЯ О НЕРУССКИХ-РУССКИХ
“Бескровное завоевание викингами славянской земли и славянской души” в беседе А.Гордона с учеными Т.Джаксон и Ф.Успенским по НТВ в ночь на 12 декабря 2001 года – заявка интригующая. Увы, передача оказалась путаной, вялой и неподготовленной. “Эти русские-нерусские правили… но следов не осталось”, - неловко хихикая, подвели неутешительный итог ее участники перед ночными телезрителями, но осадили оппонентов, прорвавшихся в прямой эфир намеками на “шелуху, которая летает над наукой”. Живо возникала параллель с показанной пару часов назад молодым Карцевым и Райкиным сценки: “Грузин не знал, что он грузин. Знал, но неточно”.
Все упирается в пресловутых “варягов”, основателей первой официально признанной русской династии, ставших головной болью для отечественных историков всех последующих времен. Еще бы! Иноземцы, “варяги”, которые долгое время наведывались в Византию, где “они разбойничали, торговали или нанимались на службу императорам”, в 862 году, по свидетельству летописи “Повесть временных лет”, были призваны на княжение, а в 865 году, согласно той же летописи, два витязя из дружины Рюрика Аскольд и Дир уже как “русские” совершили поход на Византию.
Важную в принципе тему почему-то приватизировали филологи и археологи, хотя за прошедшие многие сотни лет и география сильно изменилась, и экономисты могли бы помочь здравым смыслом. В упомянутой передаче было прозвучал вопрос: “А может, варяги – название по профессиональному признаку?” Но ни ответа, ни развития не получил.
Так или иначе, вопрос о русских открыт. Ученые, выступавшие на НТВ, придерживаются, видимо, “норманнской теории”. Но они честно говорят, что в русском языке нет следов (норманнов) и в скандинавских языках нет влияний”. Согласно же десятитомной “Истории СССР с древнейших времен”, “историческая роль варягов несравненно меньше, чем роль печенегов или половцев… Поэтому жизнь только одного поколения русских людей, терпевших участие варягов в управлении Киевом и несколькими другими городами, не представляется исторически важным периодом”. Здесь своя близкая сердцу версия: название пошло от речки Рось в пределах Киевской Руси, которая и стала ядром государственности. Правду надо искать где-то на третьем пути, отказавшись от привычных версий. Без разумной рабочей гипотезы сколько ни собирай черепки, все вместо слоника будет складываться чайник. Наверное, хватит искать в темной комнате кошку, которой там нет.
В северных сказках, гениально записанных великим русским поэтом Пушкиным со слов своей няни, много подспудных намеков и обрывков преданий, не совсем нам ясных. “Волхвы не боятся могучих владык, а княжеский дар им не нужен…” – к кому обращены эти слова, иностранцу на царстве или своему герою, в очередной раз победившему врагов?..
Ирина КОМАРОВА
Москва.
Нельзя не удивляться тому, как настойчиво в учебниках, в популярной и “научной” литературе возвращаются к вопросу, восходящему аж к “Повести временных лет”. Речь о “приходе”, “призвании”, “приглашении” варягов во властители древней Руси. Хотя разговор – об истории поистине полуфантастической, нельзя ее игнорировать во избежание демагогии и в наши дни.
…Итак, чуды и вессы внезапно вместе замечают, что “их” (некая страна “их”) жизненное пространство нуждается в порядке. А откуда его взять? Кому-то приходит идея! Примирившись между собой в глубине своих вод и лесов, враждовавшие еще вчера мужи где-то в тихой бухте совместно построили судно и вдруг отправились в неведомо где расположенную Ютландию к германоязычному варягу Рюрику, воины которого уже сотни раз в страхе проплывали мимо таинственных финско-славянских земель. И… уговаривают-таки и приводят нового повелителя на огромные пространства того, что впоследствии стало называться Северной Русью.
Это вряд ли можно назвать сагой или сказанием. По немыслимости происходящего это настоящая фантастическая проза…
Михаил ШАЙБЕР
Марбург, Германия.
Мы предлагаем вам познакомиться с убедительной версией одного из исследователей проблемы Генриха Анохина.
(О фантастической судьбе этого ученого можете прочитать в нашем журнале по ссылке http://obivatel.com/artical/171.html: «Святые Генриха Анохина»).
Другие публикации этого раздела
http://obivatel.com/artical/61.html
http://obivatel.com/artical/32.html
http://obivatel.com/artical/108.html
http://obivatel.com/artical/136.html
http://obivatel.com/artical/188.html
http://obivatel.com/artical/207.html
http://obivatel.com/artical/249.html
http://obivatel.com/artical/272.html
http://obivatel.com/artical/281.html
http://obivatel.com/artical/335.html
http://obivatel.com/artical/349.html
http://obivatel.com/artical/385.html
http://obivatel.com/artical/406.html
http://obivatel.com/artical/418.html
http://obivatel.com/artical/429.html
http://obivatel.com/artical/467.html
http://obivatel.com/artical/496.html
Я предлагаю другой подход и “противоречия” знаменитой легенды рассматриваю не только через анализ письменных источников, причем на десяти языках, но и через внедрение в хозяйственный быт прошлого, моделирование на местности "путей из варяг", расшифровку слов.
ВАРЯГ – ТОТ, КТО ВАРИТ
Новгород впервые упоминается в летописях под 859 годом как город словенов, имевший немало достоинств, важных для жизни населения. Однако неоспоримое превосходство перед ним имело южное Приильменье. Оно обладало двумя стратегически важными плюсами.
Во-первых, речной путь с волоками соединял именно его с Западной Двиной, Волгой и Днепром, открывая выход в Балтийское, Каспийское и Черное моря; а из Волхова, на берегах которого расположился Новгород, еще нужно было преодолеть бурное "море", то есть озеро Ильмень.
Во-вторых – и это главнейшее преимущество перед прочей северной Русью, перед финно-угорскими землями и всей Скандинавией, – в южном Приильменье били естественные соляные источники, дававшие туземцам "золото раннего средневековья", "валюту всех времен"– соль, значительно более необходимое средство для жизни, чем, например, янтарь в восточной Прибалтике.
Напомним, что великий торговый речной путь, проходивший, по сведениям арабских источников IX–X вв., из Каспия по Волге, пролегал далее в Балтику через Западную Двину или Днепр (из него опять же через Западную Двину), вовсе не нуждаясь в бассейне Ильмень-озера. Но при одном условии: если не принимать в расчет качественнейшей соли, монополистом в производстве которой была Русь!
У слияния рек Полисть и Порусья возник и развился город солеваров Руса. Солеварение с тех пор именовалось "русское хозяйство", то есть хозяйство "рушан" (как назывались тамошние жители во все прошедшее тысячелетие и как называются ныне граждане города Старая Русса). Отличие южноприильменских славян от всех других должно было естественно дать синоним их названия по хозяйственному признаку. И корень "вар" (от древнерусского глагола "варити", то есть "выпаривать соль" из рапы, соляного рассола) лег в основу этого синонима – ВАРЯГ (ВАРЯГА), то есть СОЛЕВАР.
Ни из каких скандинавских языков лингвистически невоспроизводимы существительные с суффиксом -яг (-яга). В славянских же, прежде всего в русском, они закономерны, например, в древнерусском: "бродить" – "бродяг-а", "милый" – "миляг-а", "делить" – деляг-а", "работать" – "работяг-а", "варить" – "варяг-а".
Тут в самый раз обратить внимание на словечко "рус". Часть историков (например, В.О. Ключевский, Е.А. Рыдзевская) склонны воспринимать его как термин, определяющий не столько этническую, сколько социально-экономическую характеристику более родовитой части общества. И, я полагаю, они правы. Богатство, дородность, а затем и более высокое социально-экономическое положение русов перед прочими группами славян Восточной Европы, в том числе перед простыми словенами, к которым они и сами относились, дали им именно высокие доходы от продажи соли.
Одни рубили лес на дрова для выпаривания природных рассолов; другие поддерживали огонь под цренами (прямоугольными сковородами), каждый раз по пять суток, чтобы соль выпаривалась чисто белой; третьи были владельцами самих цренов, а то и бурв – фонтанирующих из-под земли рассолов, и уже самой соли; четвертые скупали ее тут же дешево, чтобы продать втридорога в Новгороде и еще дальше, среди финно-угорских и других народов; пятые были при этом – транспортировке и продаже – как дружинники для охраны товара. И кто-то в этом социальном кипении слоев солеваров-варягов оказывался наверху: если не князем, то влиятельнейшей персоной из варягов-русов.
ИЛЬМЕНЬ-ОЗЕРО – ВАРЯЖСКОЕ МОРЕ
Изучая писцовые книги Новгородской земли и позже опубликованные списки селений и описания их экологии, я увидел интересные сведения о названиях частей Приильменья. Так, обширная болотная равнина к западу и югу-западу от Новгорода, тянущаяся от реки Веряжа до реки Луги, издревле носила название Заверяжья. На юго-западной окраине Заверяжье заканчивалось селением Веряжа, иногда, вероятно, по инициативе каких-то начитанных картографов нового времени обозначаемым на карте как Варяжье (!).
Но если норманнист (то есть специалист, приверженный теории “призыва” скандинавов на царство) Макс Фасмер выводит все варианты "варяжа" из "варяг", образуя затем от них множественное число в древнескандинавском языке - "вэрингъяр", то В. И. Даль, не подверженный геополитическим влияниям, приводит слово "варяжа" как пример живого великорусского языка – это "заморская сторона". Для Новгорода вся сторона Заверяжья, как и весь западный и юго-западный берег "моря" – Ильмень-озера, была "заморской стороной".
Я же утверждаю также, что слово "веряжа" – "варяжа" имело отношение и к рабочей спецовке "русского хозяйства" – солеварения. "Веряжа" – "варяжа" – "варега" – "варежка" из толстой крапивной, льняной или конопляной ткани (посконь) была обязательной принадлежностью солевара для работы с раскаленной жаровней, на которой выпаривалась соль, а для льноводов Заверяжья эта спецодежда была основным заказом солеваров. И само слово "веряжа" – "варяжа", "варега" – "варежка" произошло именно из Приильменья, от древнего слова, означавшего профессию солевара, – “варяг”.
Родственные единоплеменники жили, однако, по разные стороны Ильмень-озера – Мойского, или Русского, моря, как оно также называлось, и еще с большим правом должно было называться Варяжским. Не Балтийское море, которое никогда, до ВЫДУМОК норманнистов, на самом деле нигде не фигурировало под именем Варяжского, а именно озеро Ильмень!
В отличие от четкой социальной организации в Русе, в разросшемся Новгороде с его сильным вече именно избыточные свободы не дали обществу возможности нормально функционировать. И новгородцы после периода смут вынуждены были призвать править собою тех, кого они ХОРОШО ЗНАЛИ! Вряд ли они обратились бы, например, к венедам Поморской Руси в далекой южной Прибалтике, как вряд ли стали бы искать безвестного им князя и за Балтийским морем, где толком еще и государства-то не было.
Образец порядка являли им соседи, бывавшие у них ежегодно много раз – и как торговцы солью, и как дружины со своим предводителем, жаждущие получить дань в дополнение к своим богатствам и дородности. Новгородцы обратились к предводителям соседей – варягов-русов, живших за Варяжским морем, и этими предводителями оказались словене Рюрик с его братьями, вероятно, самые дородные из варягов-русов Заверяжья.
Рюрик – имя чисто славянское. Оно означает "сокол-ререг", то есть "сокол малой породы". Не случайно в родовом знаке Рюриковичей присутствует этот символ – сокол. Явно славянские имена и у его сподвижников - Синеус и Трувол (есть в некоторых текстах и такое написание, помимо "Трувор").
Но, чтобы удержаться у власти при вечевой вольнице в Новгороде, Рюрик вынужден был привести с собой из родных краев дружину солеваров, то есть варягов. Впоследствии, уже при преемниках Рюрика, тот факт, что он и его дружина (русы) были варягами (солеварами), нанятыми для наведения порядка в Новгороде, породил новый смысл слова "варяг" - как наемного дружинника. А так как и последующие князья-рюриковичи могли удержаться у власти, лишь опираясь на наемников, то далее "варяг" все более политически означал именно это – "наемник".
Руса имела немалые помехи своему разрастанию из-за своего расположения на "островах" – "холмах" – "веретиях" и отставала в росте от Новгорода. Она утратила характер политически и экономически независимой единицы, превратившись в вотчину новгородских князей-рюриковичей. Новгород же политически окреп и захватил главенствующее положение не только в Приильменье, но и далеко вокруг. Термин вотчины Рюриковичей "Руса" утвердился как основа государственного названия Новгородской, Карпатской и Киевской Руси.
А тот факт, что позже, столетие спустя, в составах посольств Киевской Руси преобладали люди со скандинавскими, а не славянскими именами, и что, как мы знаем из сообщений византийского императора Константина Багрянородного, пороги на Днепре имели каждый по два названия – славянское и скандинавоязычную кальку с него, свидетельствует о вытеснении в последующем, X веке славянских варяго-русов другими, иноязычными, в данном случае именно скандинавскими наемниками, позаимствовавшими славянские названия "варяги", "русы": так было удобнее славянским князьям укреплять единоличную власть.
Итак, первые варяги, они же русы, – южноприильменские словене. Став правящей верхушкой призвавшего их Новгорода, они вновь слились в родном племени словенов. Потомки Рюрика, желая надежно опереться на преданную только им силу, чтобы противостоять капризам сильного новгородского вече, продолжали содержать не новгородскую, но теперь уже и не русскую, в смысле не рушанскую (то есть не только из Русы), а наемную дружину, собранную из разных бродяг, способных носить оружие, повиноваться хозяину и воевать. Так как и сами варяги-русы IX века во главе с Рюриком были наемной силой, то термин "варяг", повторюсь, политически трансформировался, перейдя на любых наемников.
Произошла и еще одна трансформация "варягов", не политическая, а бытовая. После времен Рюрика варяги (солевары из Русы) по-прежнему вели торговлю солью и вокруг, и далеко от Приильменья, и там повсюду термин "варяг" употреблялся не как солевар, а практически – как торговец солью, офеня, менявший соль на другие товары. Споры норманнистов и антинорманнистов о роли "варягов-скандинавов" не дошли до простого народа севера Европейской России. И первичное, пришедшее из раннего средневековья понимание слова “варяг” повсеместно уцелело там до середины XIX века, когда В. И. Даль собирал материалы для своего "Толкового словаря живого великорусского языка". В нем "варяг" остался в значении "офеня, коробейник, щепетильник, меняющий мелочной товар на шкуры, шерсть, щетину, масло, посконь и пр." Даль не указывает, какой товар предлагает "варяг".
Но мы можем добавить, что солеварение в Русе продолжалось в течение не менее тысячи лет, и на выпаривание соли были изведены все окрестные леса; Околорусье и Варяжский берег превратились в голую степь. Последний крупный солеваренный завод в Старой Руссе (так стала именоваться Руса с XVIII века – с двумя "с") существовал до 1871 года.
С РУССКОГО НА РУССКИЙ
В завершение истолкую с древнерусского языка цитату из летописи в переводе на современный русский, чтобы ни одна строка там не оставляла сомнений в сути гипотезы:
"В 859 году взимали дань варяги из заморья с чуди и с словен, с мери и с кривичей, а хазары брали с полян и с северян, и с вятичей – брали по серебряной монете и по белке с дыма.
В 860, 861 и 862 годах изгнали варягов за море (озеро Ильмень), и не дали им дани, и начали сами по себе править; и не было у них порядку, и пошел род на род, и были у них усобицы, и воевать начали сами против себя. И решили они сами между собой: “поищем себе князя, чтобы владели нами и судили по закону”. И пошли за море (озеро Ильмень) к варягам, к Руси, как зовут сами себя те варяги; Русь – это то же дружеское самоназвание, как дружески зовут себя норманны, англичане, дружески же готы; так и эти. И сказали в (городе) Русе чудь, словене и кривичи: "Вся земля наша велика и обильна, а порядка на ней нет; пойдемте княжить и владеть нами". И собрались три брата с семьями своими, сами возглавили всю знать и пришли. Старейший Рюрик сел в Новгороде, другой – Синеус – в Белоозере, а третий в Изоборске – Трувол. От них и прозвалась новгородская земля Русская, люди-то новгородские тоже из рода варяжского, прежде именуемого словене. Через два года Синеус умер, затем и брат его Трувол, а Рюрик принял всю власть, и роздал дружинникам своим города: этому Полоцк, тому Роство, другому Белоозеро. И в тех городах стали находиться варяги; а первые насельники в Новгороде словене, в Полоцке кривичи, а Ростове меря, в Белоозере весь, в Муроме мурома, и теми всеми владеет Рюрик"...
Как видим из текста, Руса с полным правом может считать себя названной в Начальной летописи по собственному имени и принимающей с челобитной новгородских парламентеров уже в 862 году и, следовательно, считать себя ровесницей рождения Руси – в том же 862 году, а не с 1167 года, как считали в соответствии с прежним пониманием летописи.
Не мое дело советовать, но, наверное, рушанам, как и ныне зовутся жители города, правильнее именовать его древним историческим названием Руса, давшим имя родине восточных славян. Ведь не стала Москва именоваться Старой Москвой только потому, что в Западном полушарии появились столетие назад другие города с таким же названием.
15 июля 2012 г.